понедельник, 24 сентября 2018 г.

Сицилия-Рим, сентябрь 2018

Прима
Почти что переход Суворова через Альпы. Из Петербурга на автобусе в Хельсинки, оттуда - “норвегами” в Рим с несогласованной пересадкой на рейс “ал италии” до Сицилии. То, что мы в Италии, понимаем уже в римском аэропорту. Мужикастые сеньоры за соседним столиком кафешки, галдя, показывают фотки своих карликовых шпицев, обижаются, мол, где ваш восторг. “Но, скузи”, - качаем головами. - ”ми пьяче гати, ми пьяче апероль шприц, но шпиц(мы любим кошек, мы любим апероль шприц, какие,мамма миа, шпицы?)”



Секонда

“Бонжорно, донна Магда! Коме стай?- Ва бене!” Просыпаемся от реплик уже вставших соседей по двору-колодцу. А еще у нас тут котаны, икона с Мадонной, пухто со строительными отходами и фонари. Рядом - собор Сан-Доменико и пьяцетте Дуе Пальме(площадь Двух Пальм). Си, сеньори и сеньоре, местечко аутентичное. Узкие улицы, брусчатка, святые на каждом углу, развешанное белье, граффити, скутеры. Стихийные рынки с кабачками в полчеловеческого роста и баклажанами в полпальца, трамваи, на которых, по совету местных, катаемся зайцами, и теплое море. Тут никакого раскрученного Монделло, где яблоку негде упасть. Только Романьоло - вычищенный в 2018 кусок  побережья в шести трамвайных остановках от центра. Двадцать загорелых местных на пляже (София безоговорочно побеждает в конкурсе “Мисс Сметана пляжа”), галька вперемешку с обкатанными цветными стеклышками, горы на горизонте и итальянский музон из динамиков смартфонов. Перфекто!






Терца

Наверху кто-то чиркнул небесной зажигалкой, раскатисто срыгнул - и полилось. После сиесты Палермо окатило настоящим тропическим ливнем. Улицы вдруг стали тесными от распахнутых зонтов, а потом опустели, когда стало ясно, что проку от этих зонтов - никакого. Лишь настоящие палермитанцы рассекают дождь кинжалами своих скутеров.
Да, про настоящих палермитанцев. С утра забрели в район Борджа Веккьо, Старая Деревня, по-нашенскому. Первостатейные трущобы, обитатели соответствующие. Громкая музыка из окон, развешанное прямо на улице белье леопардовых расцветок, занавески вместо дверей, еще более многочисленные ниши со святыми и дарующие надежду на быстрое обогащение букмекерские конторы на границах района.
Ну, а возвращаясь к дождю, стоит заметить, что прятаться от него можно и в магазинах. Красных шпилек и фенечек там после наших визитов убыло. И вообще, кружка пива нам луна, солнце - чарочка вина. Идем домой, где в холодильнике заждались пино гриджио и равиоли с говядиной и цикорием.




Кварта

Переходить в Палермо улицу по пешеходному переходу - еще тот аттракцион, из серии “у кого нервы крепче”. Местные притормаживают, лишь когда ты выпрешься на самую середину улицы, да еще недовольно сигналят при этом. А так  они несутся как на пожар или еще куда. Например, на раздачу блестящего. В этом палермитианцы, наверное, впереди всех соотечественников. Как вороны. Главное, чтобы золото и стразы и все блестело, тогда это красиво. А если еще и тиграто, то вообще перфекто и грандиозо! С городом так же. В тех кварталах, где обычный южноевропейский упадок превращается в разруху, сразу появляются затейливые граффити и развесистые алтари. Как татуировки на коже больного псориазом и золотые зубы в давно не ремонтировавшемся рту.

А вот в чем не откажешь Палермо, так это в стритфуде. С арабскими и римскими корнями, он тут разнообразен и затейлив. Аранчини (обжаренные в кляре рисовые шарики с начинкой размером с апельсин, откуда и название), канноли (набитые тяжелым сливочным кремом трубочки), гранито (замороженный щербет вроде того советского, за семь копеек, из шелковицы, гранатов или, к примеру, лимонов). И все это подается, съедается и обсуждается с южной эспрессией, превращающей все происходящее в театр.




Кинто

В предыдущие римские каникулы этого не замечали. Этого - что все итальянские уомини (мужики)- лютые сладкоеги. Оказывается, нет ничего зазорного в том, чтобы четырем работягам скинуть после смены робы и на четверых заказать в баре мороженок(предварительно вместо рукопожатий обтеревшись друг об друга небритыми щеками при встрече ). Так и вижу “гаражную вечеринку” Коляныча, для которой он запасает канистру фисташкового мороженого кон панно (мороженое многие из них жрут с хлебом). Или вот, ищем вечером на своем районе бар, куда ходят местные.  Увязались за шумной шайкой пацанчиков. Думаем, идут куда пивка попить. Ага, шли за ними два квартала, пока пацанчики не зашли в желатерию (мороженицу).

А так, Рим - вечный город. Все те же белоснежный “Алтарь Отечества” на пьяцце Венециа, толпы на Испанской лестнице, вонючие самокрутки, рамаццоти со льдом, жулики с охапками роз, очереди в собор Святого Петра и нехватка посадочных мест в баре “Сан-Каллисто”.




понедельник, 18 сентября 2017 г.

Coger el verano para su cola, сентябрь 2017

Винтаж

Момент, чтобы ухватить лето за хвост, выбран удачно. Уже с утра Петербург обмотался шарфом тумана, а зазябшие горожане приоделись в "летние" пуховики, а кое-кто уже натянул шапки. После обеда ливанул дождь-дождь, и встречные прохожие, выглядывая из-под своих зонтов, удивлялись, наверное, почему это мы такие весёлые вечером в понедельник. Главное, ведь без гармошек.
А мы отправляемся на юг.
Пока, впрочем, всего лишь до Хельсинки. До посадки в ночной бас - полтора часа, до приезда такси - и того меньше, а мы ходим вокруг почти собранных чемоданов, и чувства, возникающие от всего этого - настоящий, без скидок, винтаж.


Lasciatemi cantare


Поселились в Трастевере, левобережном районе за Тибром, который тут называется, оказывается, Тевере. Узкие улочки, узкие лестницы в доме, сосновые потолочные балки. А игристое вино и воздух в Вечном городе такие, что хочется петь.








Наследственное.

Мы как в песне "Я почти итальянец". Просыпаемся не от будильника, а от звона колоколов ближайшей базилики. Ходим в камисо (рубашках), к вечеру, когда солнце прячется, влезаем в тонкие кожаные куртки. И никаких - мама миа! - шортов, оставьте их для туристов.
После обеда попиваем вино, устроившись на мраморном подоконнике. Разглядываем черепичные крыши с торчащими антеннами. Тонкий крест на местной церкви как еще одна антенна для приема канала "Господь ТВ". А по соседней крыше ходят рабочие в касках и делают вид, что перекладывают черепицу, а на самом деле больше ржут и музыкально трындят. Думаем, что будет больше по-итальянски - кинуть им из холодильника пива "Peroni" или, высунувшись топлес, послать воздушный поцелуй.
А звать нас донна София и дон Денисио, хе-хе. А фамилию согласны взять наследственную - Корве.








Цветочный аромат метлы

Так гугл-транслэйт переводит сопроводительную надпись с этикетки белого сицилианского "Donnafugato Demarino". В том смысле, что мы не очень-то следуем совету смуглой итальянской девушки - меньше пейте, будет больше денег на ботинки. Услышали это в момент тяжких раздумий Софии с серо-бордовым ботинком на правой ноге и черно-синим - на левой. Оба хороши. Какие выбрать? "Сеньор, купите сеньорите оба", - делает большие глаза продавщица. " Ноу мани", - развожу руками. "Ну, разок-другой с друзьями не посидите, чего там", - пожимает плечами итальянка. - "Зато сеньора будет довольна". Кардинально тут решают проблемы. Кстати, кардинально - не от слова ли кардинал, а? "Тогда я вас съем. - А я - вас".

При всех римских красотах, Колизеях и капитолийских волчицах вечерний Трастевере по-настоящему прекрасен.  Темно, родители заседают в барах, пристроив мотоциклетные шлемы рядом с бокалами с пивом, дети бесятся на площадках неподалеку,мужички вытащили столик на середину улицы и рубятся в картишки, собаки-итальяки лакают воду из фонтанчиков. А саундтреком к вечеру - громкий гомон местных и цок-цок-цок их обуви по брусчатке.




Круче Бродского

На утренней электричке дернули на полдня в Лидо дышать морским воздухом и принимать солнечные ванны. Уже прохладное (будто кого это остановит) разноцветное Тирренское море, черный мелкодисперсный песок, горячее средиземноморское солнце, шум прибоя, выбрасывающего на берег солидные ракушки (на какой слог ударенье, а? мы тут сами были посрамлены). А впрочем, круче Бродского Лидо вряд ли кто-то опишет:

Ржавый румынский танкер, барахтающийся в лазури,
Как стоптанный полуботинок, который, вздохнув, разули.

Команда в одном исподнем - бабники, онанюги -
Загорает на палубе, поскольку они на юге,

Но без копейки в кармане, чтоб выйти в город,
Издали выглядящий, точно он приколот

Как открытка к закату; над рейдом плывут отары
Туч, запах потных подмышек и перебор гитары.

О, Средиземное море! После твоей пустыни
Ногу тянет запутаться в уличной паутине.

Палубные надстройки и прогнивший базис
Разглядывают в бинокль порт, как верблюд - оазис.

Ах, лишь истлев в песке, растеряв наколки,
Можно, видать пройти сквозь ушко иголки,

Чтоб сесть там за круглый столик с какой-нибудь ненаглядной
Местных кровей под цветной гирляндой

И слушать, как в южном небе над флагом морской купальни
Шелестят, точно пальцы, мусоля банкноты, пальмы.





Кина Мартини

Оказывается, если жутко туристический, переполненный китайцами Рим разбавить посиделками на террасе шумного бара "Сан-Каллисто" (называем его просто "бар"), то вполне ничего, можно жить. Сюда туристы почти не забредают, а мы - правильные туристы, хе-хе - живем в трех минутах ходьбы. А по возвращению из бара можно добавить у раскрытого окошка китайского "Мартини" кон хиело (со льдом). Это такой двадцатипятиградусный ликер-амаро вроде "Рамацотти". Называется "China Martini", произносится как "Кина Мартини", улучшает и без того отличное настроение.

А напоследок идем к вечернему фонтану Треви  - встать спиной к подсвеченной воде и кинуть монетку, за себя и за попросивших, чтобы вернуться снова.
Этой ночью римские каникулы превратятся в андалузские.
Ciao, Roma! Hola, Malaga!



Tardes del sabado

Познакомились с Малагой (ударение все-таки на первый слог), как не знакомились ни с каким другим городом. Аппарты оказались не готовыми к нашему раннему приезду и мы, сдав чемоданы на хранение, предварительно достав из них купальные принадлежности, посвистывая, ушли на городской пляж. Даже про фотик забыли.
Пляж тут называется Малагета, и не похож на пляжи Барселоны и Валенсии. Погрязнее, поменьше, сразу за ним выстроились городские многоэтажки. Но сбоку маячат не так чтобы далекие горы, а на самом пляже можно найти тень от пальм. А море... Ух, как оно нам обрадовалось. В такой бешеный прибой нам купаться еще не доводилось. В общем, все остались довольны первым знакомством.
Тардес дель сабадо (субботний вечер) после долгой прогулки по городу встречаем за столиками бара для велосипедистов, местного "Don't Stop Bike". Заходящее солнце окрашивает стены домов в цвет спелой тыквы, и этот оттенок неожиданно сочитается с красной риохой в высоком бокале на длинной ножке и ботаническим буйством красок цветущих деревьев в округе.




На мотив группы "Чай-Ф"

"Коробка гаспачо, полбагета. А у нас тут лето!". Лето, действительно, такое лето - плюс тридцать, горячее солнце, освежающее Средиземное море (эта его часть зовется Альборан), сиеста, бархатные вечера и тонкий серп месяца в безоблачном небе как напоминание о сарацинском Малагском эмирате.
Утром, пока не жарко, штурмуем гору со средневековыми крепостями Алькасаба и Хибральфаро. Виды оттуда, конечно, мощные, поэтому, не задумываясь, делаем чэйнж на где-то растяписто оброненный шарф. Будем теперь рассказывать, что его унесло ветром к ногам какого-нибудь сеньора - рыцаря.

В очередной раз убеждаемся, что Испания вся разная, прямо как Советский Союз. Малага, в частности, несет в своей архитектуре заметные следы долгого пребывания арабов и последующей Реконкисты. Восточные мотивы переплетены с модерном, в жилых домах выдаются вперед многосекционные балконы неприступного вида, названия улиц фотогенично выложены плиткой на домах в начале кварталов. Но проблем, кажется, хватает и тут. На фасадах заплаты объявлений о продаже недвижимости, а часть домов в центре заколочена или вообще снесена.
Вечер воскресенья, дня, когда тут почти ничего не работает - самое,оказывается, время походить под звуки оркестра по улицам с Девой Заступницей, местной религиозной патронессой. Выгулять ее и идти спать, завтра понедельник.



"Задержались в кабачке на улице Феру...

...Орали, пели песни, нарушали ночной покой". Вот интересно, сколько людей попадет на это название в поиске хитрого рецепта приготовления кабачков?
Просто живем мы, наверное, в самом шумном месте за всю историю наших поездок. Вроде бы и ничего особенного на этой кайе Пенья, не центральная улица, но народу тут шастает видимо-невидимо. А у местного народа привычка - шастая, горланить. Или громко и заливисто смеяться. Или раскатисто играть на гитаре в тихий полночный час. Или, в конце концов, просто зычно разговаривать друг с другом в три часа ночи. Возможно, спрашивают, как пройти в библиотеку. Так что туристам, у которых слабые нервы, тут, наверное, не просто. А мы ничего - только смеемся. Не знаем, оглушительно или нет. Соседи пока не жалуются. Впрочем, им не до нас. С утра до ночи дуют травку и помалкивают в тряпочку. Вот и непонятно, какие в итоге соседи, тихие или шумные, лучше.
Кстати, про библиотеку. Книжных в Малаге почти как заведений под вывеской peluqueria (парикмахерская) - навалом. Да еще все кругом, даже парковки, носит имя Сервантеса, хотя тот особого отношения к Малаге и не имеет
А море тоже шумит как какая-нибудь раздраженная донна. Фыркает, плещется волнами и выкатывает к ногам красивые камушки и ракушки. Их скоро уже некуда будет складывать.



Безо всякой рутины

С утра погода портится, но лишь настолько, чтобы нарушить нашу la rutina (по-испански - обычный день). Идти по пасмурному на пляж не хочется и неожиданно заворачиваем на арену для боя быков. Говорят, что коррида по всей Испании умерла или превратилась в шоу для туристов, но именно в Малаге все еще проходят бои, на которые ходят местные жители. Билет за евро восемьдесят дает право на посещение музея (с разглядыванием снимков знаменитых торреро, посвященных им афиш, их камзолов, балеток, шпаг и фоток из госпиталей, где они лежат, покоцанные быками, а также развешанными головами знаменитых торро, быков) и самой арены. Если честно, все это впечатляет. Можно хорошо себе вообразить, как тесно, плечом к плечу, сидят на каменных (!) трибунах зрители и наблюдают за происходящим на песчаной круглой арене. Тем более, что мы попали на тренировку молодых тореадоров. Атмосферы добавляют бык на колесиках и гортанные комменты старичка-испанца, который привел на экскурсию своих друзей. Теперь можно со знанием дела перечитывать "Фиесту" и "Опасное лето" Хемингуэя.






Совершая моцион вдоль моря, вдруг чувствуем, как просыпается аппетит от умопомрачительных запахов, идущих со стороны пляжных кафе. Это жарят на углях сардины, нанизанные по несколько штук на палочку. Повара, которые мутят это дело, называются сардинеро. Звучит мужественно, да? Как, например, и простой водопроводчик - фонтанеро.
Кстати, про кафе. Как не обломаться в них с мороженкой или каким-нибудь десертом? Ну, принесли, а тебе не понравилось... Продолжая воочию наблюдать за методом, изобретенным Софией. Все очень просто - заказывается самый дорогой. Жалоб пока не было. Фигурально говоря, у тарелок облизываются даже донышки.

вторник, 20 июня 2017 г.

Жара в Барселоне

 А потом погода наладилась.
Не в смысле, что в Петербурге циклон перегрыз глотку антициклону (ну, или наоборот), а в смысле, что мы сами ушлепали в жару. В Барселоне на ближайшую неделю foreca обещает плюс тридцать, по ночам - двадцать три. Сразу вспоминается, что только "дураки едут в Барселону в куртках". А тут получается, что только дураки берут туда кофты. Мы, во всяком случае, не берем. В самолете, пока не взлетаем, София обматывается шарфом. А у меня, если что, есть вторые шорты.
Каэлэмовский "боинг" выпрыгивает из наших классных, но холодных белых ночей, приземляется в Амстердаме, где зависаем на шестичасовой пересадке, считая процент лысых в общем количестве пассажиров мужского пола (23%). Потом еще подскок - и окунаемся в сироп сладкого густого воздуха столицы Каталонии.

Селимся в прошлогодних сетевых апартах, ровно в том же самом номере на пятом этаже. Ира, ола! Ты в нем ни разу не была, но тут уже есть "Ирина комната". Ну, ты понимаешь. Вроде "тещиной комнаты" в домах гатчинского ДСК советской постройки, говорит София. А  Барселона как в той песне: "Что-то модно, что-то вечно". Что-то меняется - Саграду они реально достраивают, понавешали за год каких-то каменных ананасов на шпили, всякие финтифлюшки появились. А что-то при этом остается неизменным вроде неулыбчивого пожилого бармена в баре "Лондон 2" на каррер Провенса.



"...Маршруты столичные".

Утро начинается с раннего, за минуту до будильника, подъема, душа и волшебства в исполнении популярной в Испании гейзерной кофеварки. Таинственное, как ни крути, устройство, преобразующее магией инженерной мысли воду в кофе.

А дальше - уже ставший привычным за прошлый приезд маршрут. По каррер Валенсия мимо статуи гуся (он же фонтан, из которого по вечерам поливают друг друга малолетние каталонские обормотосы). По пешеходной каррер де Рохен, над которой сплелись кроны деревьев. По двум светофорам переходим широкую Меридиану. Через безымянный для нас (черт его знает, как он называется) парк и широкую Диагональ шагаем на юг. Тут несколько вариантов - можно по почти парадной Рамбле Побленоу, можно по параллельным улицам, где за столиками угловых кафешек курят выгуливающие собак растатуированые барселонские дядьки-тетьки. Воздух еще не стал патокой, под ногами хрумкают осыпавшиеся на гладкую тротуарную плитку ломкие платановые листья, а на безоблачное небо заглядываются, казалось бы, давно привыкшие к такому мотоциклисты.

Через тридцать пять минут бодренькой ходьбы мы на полупустом в этот ранний час пляже Богатель. В первую минуту море освежает и бодрит, а потом становится ласковым. Качаешься на волнах, выбираешься из прибоя на берег, обсыхаешь под солнцем-ветром и запиваешь ощущения взятой с собой почти ледяной "Эстрейей", одна только надпись на этикетке которой - "сервеса медитерраниа" - песня для нашего слуха. Вкуснее всего, кстати, получается, если зализывать пиво морской солью, выступившей на собственном плече.


Накупавшись, лениво пересекаем один за другим пляжи, направляясь в Барселонету. Подсохший с ночи песок, массирующий ступни, провоцирует на диалоги в духе "Криминального чтива". А на берегу уже полно волейболистов, футболистов и просто загорающего люда разнообразной степени прожарки - от эль шоколато до эль сметано. На дощатой набережной отряхиваем ноги, обуваемся. Поднимающийся ветер шелестит листьями пальм как купюрами (сравнение стырено у Бродского). В найденной еще в первый взит тесной кафешке "Новый Орлеан" берем кофе кон лече ( кофе с молоком) с плюшками. Отдохнув под кондиционерами, движемся в Старый город, на узких улицах которого глазеем в витрины сапатерий, магазинов фенечек и наиклевейших камиса (рубашек) "Aragaza" с якорями и рыбьими скелетами. И все это время в небе летят самолеты, обеспечивающие круговорот людей в Барселоне.
Приближается время сиесты. Возвращаемся в полупустом полуденном метро, в вагонах которого каталонские чуваки под "минуса" бумбокса читают рэп про мир во всем мире, террористов и про то, как трудно прокормить маму и дочку. Этот совершенно аналоговый движ кажется нам круче проплаченных ютубовских рэпбаттлов. Действительно, есть вещи на порядок выше.


Ун поко (чуть-чуть) милитари

Вслед за упырями, героями романа Иванова "Блуда и МУДО", хочется заорать: "Паца! Мы идем на военный мост!"
И не только мост. На одной из гор в черте Барселоны во время их гражданской войны 39 года построили укрепленный бункер. А теперь здесь музей и обзорная площадка, более популярная среди местных, чем туристов. Кругом полно смуглых растатуированных парочек с мотоциклетными шлемами, засохших кактусов и увешанных шишками пиний. Кто-то селфит, кто-то пускает напасы, кто-то просто, свесив со скалы ножки, любуется видами. Они того стоят. Видны крохотная Саграда, "огурец" и между ними - будто  прорубленные к морю просеки, прямые каррер де Липант и каррер де Костельехос. По простыне моря ползут какие-то плавучие чемоданы - то ли сухогрузы, то ли лайнеры.
А мост через пропасть, и вправду, мощный. Сделан из покрытого грунтовкой швеллера и щелястого бруса, способного, наверное, выдержать танки..
И еще отсюда хорошо слышна почти нескончаемая канонада. Особо нетерпеливые взрывают петерады. На Барсу надвигается неизбежная фиеста.

Вестидо нуэво де эмперадор.

 Выгуливая по Рамбле Пабленоу свежее платьишко, догуляли до пляжа. Черт дернул не остаться на Богателе, а уйти за волнолом, вглубь. Идем по песку и ощущаем, что что-то не так. И вдруг понимаем, что кругом голые люди. Не то, чтобы поголовно (мол, для посещения пляжа Мар Бейя снимите штаны и предъявите членский билет, хе-хе), но половина - это уж точно. "Ну а что?" - говорю. - "Даже удобно. У меня как раз плавки с собой, голозадым в море, конечно, не пойду, но хоть не надо прятаться, чтобы переодеваться". Переоделись, покачались на волнах, стоим обсыхаем. София говорит: "Ты поосторожней губу закусывай, а то не так поймут". Ну да, кругом, оказывается, представители гей-сообщества. Парочками и троечками (тут моя фантазия пасует). И поодиночке. Поглядывают, че да как. А еще идти под душем мыться и плавки переодевать. Как-то не по себе. 
Такое вот новое платье короля.




То, что заслуживает внимания (подражая Хемингуэю).

Они вышли из дома и сразу повернули направо. Если так идти, никуда не сворачивая, то через полчаса выйдешь к морю. В первые дни они обязательно куда-нибудь сворачивали по дороге, в кафе или в магазин за какой-нибудь едой,  и каждый такой поход отнимал много времени и сил,  но сегодня утром они почувствовали первую усталость от отдыха. Это была приятная усталость, но именно сегодня им нужны были все силы, поэтому они решили не растрачивать их попусту и идти сразу на пляж.
Каррер де Индепенденса, по которой они шли, кажется, никогда не видела туристов. Здесь были только местные, которые разговаривали, стоя рядом со своими скутерами, или покуривая перед дверями своей работы, или ожидая, пока их собаки, встретившись, обнюхают друг друга. Выхватив из их разговоров фразу или две, она переводила их своему спутнику. Он смотрел на нее и гордился, что рядом с ним идет такая красивая женщина, потому что гордиться чем-то другим ему было в общем-то нечем. На ней было новое яркое платье и огненные сандалии местной марки, которые были в тон ее волосам, выкрашенным в красный и черный. Она говорила ему, что в таком наряде и с таким профилем она похожа на местную жительницу. Смеясь, он отвечал, что у местных не бывает таких красных сгоревших лиц и называл ее сеньоритой-гаспачиттой. Она притворно надувала губы, и тогда он предлагал ей купить мотоциклетный шлем и ходить всю дорогу в нем. Тогда она будет точно похожа на местную, а красного лица будет не видно. Пить вино можно будет, подняв забрало шлема. Только как в нем плавать, а, дорогая? Она смеялась и говорила, что треснет его по носу, и тогда он тоже будет похож, если не на местного, то уж на древнего римлянина точно. Он отвечал, что у древних римлян, наверняка, были плохие зубы, а он совсем недавно от стоматолога, ну-ка, посмотри. 
Светофор зажег перед ними эль омбре рохо (красного человека), и они остановились. Воспользовавшись паузой, она достала фотоаппарат и сфотографировала здание по другую сторону улицы. В здании не было ничего такого, что заслуживало бы этого, и местный, стоявший рядом с ними на светофоре, внимательно пригляделся к зданию, будто видел его впервые. Она улыбнулась его реакции и что-то ему сказала. Он заулыбался и сказал ей:
- Фелис Вербена! (Счастливого Сан-Хуана!)
От этого искреннего пожелания они снова вспомнили, что сегодня за день, и это на мгновение сделало их еще более счастливыми.
День обещал жару, и даже утро было немного душным, но тут на них пахнуло свежестью, и они поняли, что до моря осталось совсем немного и непроизвольно ускорили шаг.
Они расположились на песке у волнолома и ходили купаться по очереди. Вода была прозрачной, а песчаные гребешки на дне, созданные ночным приливом, еще не были растоптаны купальщиками. Сначала вода казалась очень холодной, но потом это ощущение куда-то незаметно пропадало, и они качались на ласковой зыби как в каком-то упругом гамаке или коконе. Выходя на берег, они норовили прижаться друг к дружке, чтобы тот, к кому прижимались, начал бы верещать дурным голосом и отбрыкиваться. Было очень приятно лежать в будний день на песке и ни о чем не думать, а заниматься глупостями вроде писания на мокром песке "Hola, verano!" "Привет, лето!"). Они фотографировали друг друга выходящими из моря и натюрморты, состоящие из брошенных на песок платья, шортов, ее блестящих коралловых бус и покрытой капельками бутылки воды. Вода в бутылке быстро нагрелась и стала невкусной, отчетливо отдавая хлоркой. Это произошло потому, что они не купили ее в магазине, а налили дома прямо из-под крана. Они вылили ее, и она сразу же ушла в песок. 
Они смотрели, как в безоблачном небе бесконечным эшелоном идут на посадку самолеты, и это их радовало, потому что им казалось, что все эти люди специально летят увидеть Сан-Хуан. Их не пугало, что людей, желающих увидеть сегодняшнюю фиесту будет слишком много, потому что сами они собирались участвовать в Сан-Хуане. Они и будут фиеста.
Было очень приятно лежать под солнцем, слушать шум моря и думать о том, что в городе, отуда они приехали, холодно и идут дожди. Мысль, что всего через несколько дней они окажутся там и будут делать бесконечные вещи, о которых их будут просить другие люди, и сами будут просить о вещах, которые другие люди никогда для них не сделают, их только забавляла.
А потом они шли вдоль моря через все пляжи и обращали внимание лишь на тех мужчин и женщин, которые, как им казалось, заслуживают их внимание. Чтобы заслужить их внимание надо было ловко отбить волейбольную подачу, или иметь шоколадный загар, или обладать затейлевой татуировкой. Он думал, что и сам носит под сердцем такую татуировку. Это она была его татуировкой, и цвет ее волос, и ее смех, и ее фигура. Думать об этом было очень приятно.
Еще было приятно думать, что они зайдут сейчас в знакомое кафе и сядут за стойку под прохладными струями кондиционера. Женщины за стойкой узнают их и улыбнутся, и кто-то из них скажет им "Ола!" и спросит:
- Дос кофе кон лече и дос круассанос? 
Он ответит "Си!", а она добавит что-нибудь еще, на что кто-то из женщин за стойкой ответит в свою очередь. И будет очень приятно сидеть и пить кофе со свежим круассаном и смотреть, как смуглые женщины за стойкой обслуживают других поситителей, и смотреть на батарею бутылок со спиртным за их спинами и думать о том, что дома у них в холодильнике стоит бутылка руэды вердехо "Baron de Filar", которую они называли "Барон де Филон". На ее этикетке был изображен тип в одном авиационном шлеме и шарфе. Тип читал книгу и курил трубку. Они еще не пробовали это вино, но было и так ясно, что вино будет отличное. И они обязательно выпьют его в обед. А еще в их холодильнике на самой верхней полке пряталась бутылка ледяной кавы, заряженной для самой ночи Сан-Хуана, и вспоминая об этом и думая о том, как и с кем он откроет эту бутылку, он чувствовал, как встают дыбом волоски на его теле.
Все так и случилось, и когда они выпили кофе в кафе, и она спросила у смуглых женщин за стойкой, сколько с них, и одна из них подала им на блюдце чек, и он положил на него сверху чека очень крупную купюру, из угла раздался долгий мелодичный звон сыпавшихся монет. Старик, игравший на автомате, выиграл деньги и когда они поздравили его, он захотел угостить их с выигрыша. Им не хотелось пить, потому что они берегли силы, но взяли себе по порции бренди, чтобы старик смог поделиться с ними своей радостью. Бренди было вкусным и источал запах винограда, из которого был сделан, и они не пожалели о своем решении. Когда старик предложил им еще по одной, она еле слышно попросила его поберечь силы, и он сказал старому сеньору:
- Бастанте, хватит.
Старик согласно закивал головой и пожелал им обоим счастливого Сан-Хуана.
Они вышли из кафе и направились к метро. Было очень жарко, и они шли по тени, избегая залитых солнцем участков. Ото всюду уже гремели взрываемые петарды. Фиеста взяла город в осаду. К ночи она закипит, подумал он и посмотрел на нее. Она поймала его взгляд, и он понял, что они снова думают об одном и том же, как уже было не раз за эти дни.
В метро, собираясь купить проездной, он вдруг понял, что забыл в кафе сдачу с очень крупной купюры. Он расстроился, но ничего не сказал ей. В вагоне поезда она внимательно посмотрела на него, но он помолчал, досадуя на самого себя, и  вдруг неожиданно понял, что уже не расстраивается. В конце концов, что еще заслуживало его внимания кроме любимой женщины, ледяного вина в жаркий день, фиесты и архитектуры в стиле каталонского модерна, которую они снова ехали смотреть?


Новый год в футболках (кока, кава, черти и техно)



Все эти дни мы видели, как каталонцы усердно готовятся к празднику. Выносят из дома старую мебель, чтобы ее можно было использовать в кострах. Стоят в очередях за петердами, от которых один грохот и визг. Задумчиво медитируют в магазинах на полки с многочисленной кавой (испанским игристым). Предвкушая, несут коробки с кокой ( местным праздничным пирогом, главным ингридиентом в котором анис).
Сан-Хуан, их аналог Ивана Купалы, когда испанцы всю ночь пьют, бахают петардами, веселятся и жгут костры, тем самым помогая солнцу. 
Вечереет, улицы в баррио Клот, где мы живем, потихоньку пустеют, многие кафе и бары закрываются. Мы с Софией как великолепный Гоша из мультика, лихорадочно пытаемся купить ту самую коку. В итоге нам достается с орешками пиньи. Попутно заглядываем в "Виналиум", почему-то еще не закрывшуюся винную лавку, где постоянно отираемся. Продавцы, усевшись в кондиционированном пространстве за бочкой с бокалами вина, встречают нас, взмокших, фразой "Ке калор! (Какая жара!)". На прщание желают: "Фелис вербена!" По дороге домой чувствуем, как закипает фиеста. На пререкрытой каррер Араго выставляют столы для сены (праздничного ужина с друзьями и соседями). Самыми нетерпеливыми оказываются инфанты, взрывающие петерады буквально повсюду.
С кокой-кавой и с хамоном и дыней устраиваемся за деревянным столиком на балконе, выходящем во внутренний двор. Двор большой, дома, его образующие, стоят на четырех улицах. Кое-кто, как и мы, устраивается парочками или с друзьями-родственниками на балконах. Дети знакомятся с друг другом, крича: "Комо те ямас? (Как тебя зовут?)". Швыряют в подарок друг другу мусор и петерады и ржут.


Какого-то определенного часа, когда надо откупоривать каву, кажется, нет. Дождавшись сумерек, все пьют и закусывают в своем режиме. Потом выходят на темные улицы, где уже гремят барабаны и жгут черти.
Ледяная кава настолько хороша, что мы вдруг обнаруживаем себя на пляже, который оккупировала интернациональная молодежь и где фиеста выходит из берегов. Английский мешается с каталонским, французским и итальянским. Подложкой ко всему - запущеное ди-джеем местное техно. Танцуем босиком на песке, а над головой летят китайские фонарики и взрываются фейерверки.






Без всякого вдохновения про Жирону

Отоспавшись, в обед сели на электричку и уехали из сонной после вчерашней фиесты Барселоны в Жирону (или Херону). Стандартный небольшой южноевропейский городок. Собор, средневековый еврейский квартал, крепостная стена, мосты через речку вроде нашей Карповки и отражающиеся в воде растиражированные цветные фасады модернистских зданий.





Тропой козлищ.

Нахмурившееся вдруг с утра воскресное небо - не повод для печали. Едем в парк Кольсеролу, расположенный на высокой горе на выселках Барселоны. Идем, как мы ее назвали, дорогой Тысячи Ола!, здесь принято здороваться со встречающимися людьми. Тысяча не тысяча, но с полстони раз пожелали "бон диа" бегунам, велосипедистам и таким же как мы ходокам. Виды отсюда совершенно захватывающие. При возвращении домой чудесный проездной Т10 дает за 0,98 евроцентов разом проехаться на фуникулере, электричке и метро. 
А в апартах, в холодильнике, дожидается бутылка охлажденного риас байхас, очень кстати называющаяся "Camino de cabras" - "Тропа козлов".