Прима
Почти что переход Суворова через Альпы. Из Петербурга на автобусе в Хельсинки, оттуда - “норвегами” в Рим с несогласованной пересадкой на рейс “ал италии” до Сицилии. То, что мы в Италии, понимаем уже в римском аэропорту. Мужикастые сеньоры за соседним столиком кафешки, галдя, показывают фотки своих карликовых шпицев, обижаются, мол, где ваш восторг. “Но, скузи”, - качаем головами. - ”ми пьяче гати, ми пьяче апероль шприц, но шпиц（мы любим кошек, мы любим апероль шприц, какие，мамма миа, шпицы？）”
Секонда
“Бонжорно, донна Магда! Коме стай？- Ва бене!” Просыпаемся от реплик уже вставших соседей по двору-колодцу. А еще у нас тут котаны, икона с Мадонной, пухто со строительными отходами и фонари. Рядом - собор Сан-Доменико и пьяцетте Дуе Пальме（площадь Двух Пальм）. Си, сеньори и сеньоре, местечко аутентичное. Узкие улицы, брусчатка, святые на каждом углу, развешанное белье, граффити, скутеры. Стихийные рынки с кабачками в полчеловеческого роста и баклажанами в полпальца, трамваи, на которых, по совету местных, катаемся зайцами, и теплое море. Тут никакого раскрученного Монделло, где яблоку негде упасть. Только Романьоло - вычищенный в 2018 кусок побережья в шести трамвайных остановках от центра. Двадцать загорелых местных на пляже （София безоговорочно побеждает в конкурсе “Мисс Сметана пляжа”）, галька вперемешку с обкатанными цветными стеклышками, горы на горизонте и итальянский музон из динамиков смартфонов. Перфекто!
Терца
Наверху кто-то чиркнул небесной зажигалкой, раскатисто срыгнул - и полилось. После сиесты Палермо окатило настоящим тропическим ливнем. Улицы вдруг стали тесными от распахнутых зонтов, а потом опустели, когда стало ясно, что проку от этих зонтов - никакого. Лишь настоящие палермитанцы рассекают дождь кинжалами своих скутеров.
Да, про настоящих палермитанцев. С утра забрели в район Борджа Веккьо, Старая Деревня, по-нашенскому. Первостатейные трущобы, обитатели соответствующие. Громкая музыка из окон, развешанное прямо на улице белье леопардовых расцветок, занавески вместо дверей, еще более многочисленные ниши со святыми и дарующие надежду на быстрое обогащение букмекерские конторы на границах района.
Ну, а возвращаясь к дождю, стоит заметить, что прятаться от него можно и в магазинах. Красных шпилек и фенечек там после наших визитов убыло. И вообще, кружка пива нам луна, солнце - чарочка вина. Идем домой, где в холодильнике заждались пино гриджио и равиоли с говядиной и цикорием.
А вот в чем не откажешь Палермо, так это в стритфуде. С арабскими и римскими корнями, он тут разнообразен и затейлив. Аранчини （обжаренные в кляре рисовые шарики с начинкой размером с апельсин, откуда и название）, канноли （набитые тяжелым сливочным кремом трубочки）, гранито （замороженный щербет вроде того советского, за семь копеек, из шелковицы, гранатов или, к примеру, лимонов）. И все это подается, съедается и обсуждается с южной эспрессией, превращающей все происходящее в театр.
Кинто
В предыдущие римские каникулы этого не замечали. Этого - что все итальянские уомини （мужики）- лютые сладкоеги. Оказывается, нет ничего зазорного в том, чтобы четырем работягам скинуть после смены робы и на четверых заказать в баре мороженок（предварительно вместо рукопожатий обтеревшись друг об друга небритыми щеками при встрече ）. Так и вижу “гаражную вечеринку” Коляныча, для которой он запасает канистру фисташкового мороженого кон панно （мороженое многие из них жрут с хлебом）. Или вот, ищем вечером на своем районе бар, куда ходят местные. Увязались за шумной шайкой пацанчиков. Думаем, идут куда пивка попить. Ага, шли за ними два квартала, пока пацанчики не зашли в желатерию （мороженицу）.
А так, Рим - вечный город. Все те же белоснежный “Алтарь Отечества” на пьяцце Венециа, толпы на Испанской лестнице, вонючие самокрутки, рамаццоти со льдом, жулики с охапками роз, очереди в собор Святого Петра и нехватка посадочных мест в баре “Сан-Каллисто”.
Почти что переход Суворова через Альпы. Из Петербурга на автобусе в Хельсинки, оттуда - “норвегами” в Рим с несогласованной пересадкой на рейс “ал италии” до Сицилии. То, что мы в Италии, понимаем уже в римском аэропорту. Мужикастые сеньоры за соседним столиком кафешки, галдя, показывают фотки своих карликовых шпицев, обижаются, мол, где ваш восторг. “Но, скузи”, - качаем головами. - ”ми пьяче гати, ми пьяче апероль шприц, но шпиц（мы любим кошек, мы любим апероль шприц, какие，мамма миа, шпицы？）”
Секонда
“Бонжорно, донна Магда! Коме стай？- Ва бене!” Просыпаемся от реплик уже вставших соседей по двору-колодцу. А еще у нас тут котаны, икона с Мадонной, пухто со строительными отходами и фонари. Рядом - собор Сан-Доменико и пьяцетте Дуе Пальме（площадь Двух Пальм）. Си, сеньори и сеньоре, местечко аутентичное. Узкие улицы, брусчатка, святые на каждом углу, развешанное белье, граффити, скутеры. Стихийные рынки с кабачками в полчеловеческого роста и баклажанами в полпальца, трамваи, на которых, по совету местных, катаемся зайцами, и теплое море. Тут никакого раскрученного Монделло, где яблоку негде упасть. Только Романьоло - вычищенный в 2018 кусок побережья в шести трамвайных остановках от центра. Двадцать загорелых местных на пляже （София безоговорочно побеждает в конкурсе “Мисс Сметана пляжа”）, галька вперемешку с обкатанными цветными стеклышками, горы на горизонте и итальянский музон из динамиков смартфонов. Перфекто!
Терца
Наверху кто-то чиркнул небесной зажигалкой, раскатисто срыгнул - и полилось. После сиесты Палермо окатило настоящим тропическим ливнем. Улицы вдруг стали тесными от распахнутых зонтов, а потом опустели, когда стало ясно, что проку от этих зонтов - никакого. Лишь настоящие палермитанцы рассекают дождь кинжалами своих скутеров.Да, про настоящих палермитанцев. С утра забрели в район Борджа Веккьо, Старая Деревня, по-нашенскому. Первостатейные трущобы, обитатели соответствующие. Громкая музыка из окон, развешанное прямо на улице белье леопардовых расцветок, занавески вместо дверей, еще более многочисленные ниши со святыми и дарующие надежду на быстрое обогащение букмекерские конторы на границах района.
Ну, а возвращаясь к дождю, стоит заметить, что прятаться от него можно и в магазинах. Красных шпилек и фенечек там после наших визитов убыло. И вообще, кружка пива нам луна, солнце - чарочка вина. Идем домой, где в холодильнике заждались пино гриджио и равиоли с говядиной и цикорием.
Кварта
Переходить в Палермо улицу по пешеходному переходу - еще тот аттракцион, из серии “у кого нервы крепче”. Местные притормаживают, лишь когда ты выпрешься на самую середину улицы, да еще недовольно сигналят при этом. А так они несутся как на пожар или еще куда. Например, на раздачу блестящего. В этом палермитианцы, наверное, впереди всех соотечественников. Как вороны. Главное, чтобы золото и стразы и все блестело, тогда это красиво. А если еще и тиграто, то вообще перфекто и грандиозо! С городом так же. В тех кварталах, где обычный южноевропейский упадок превращается в разруху, сразу появляются затейливые граффити и развесистые алтари. Как татуировки на коже больного псориазом и золотые зубы в давно не ремонтировавшемся рту.
А вот в чем не откажешь Палермо, так это в стритфуде. С арабскими и римскими корнями, он тут разнообразен и затейлив. Аранчини （обжаренные в кляре рисовые шарики с начинкой размером с апельсин, откуда и название）, канноли （набитые тяжелым сливочным кремом трубочки）, гранито （замороженный щербет вроде того советского, за семь копеек, из шелковицы, гранатов или, к примеру, лимонов）. И все это подается, съедается и обсуждается с южной эспрессией, превращающей все происходящее в театр.
Кинто
В предыдущие римские каникулы этого не замечали. Этого - что все итальянские уомини （мужики）- лютые сладкоеги. Оказывается, нет ничего зазорного в том, чтобы четырем работягам скинуть после смены робы и на четверых заказать в баре мороженок（предварительно вместо рукопожатий обтеревшись друг об друга небритыми щеками при встрече ）. Так и вижу “гаражную вечеринку” Коляныча, для которой он запасает канистру фисташкового мороженого кон панно （мороженое многие из них жрут с хлебом）. Или вот, ищем вечером на своем районе бар, куда ходят местные. Увязались за шумной шайкой пацанчиков. Думаем, идут куда пивка попить. Ага, шли за ними два квартала, пока пацанчики не зашли в желатерию （мороженицу）.
А так, Рим - вечный город. Все те же белоснежный “Алтарь Отечества” на пьяцце Венециа, толпы на Испанской лестнице, вонючие самокрутки, рамаццоти со льдом, жулики с охапками роз, очереди в собор Святого Петра и нехватка посадочных мест в баре “Сан-Каллисто”.
